своими глазами ты видишь истину — действительно чудесный дар.

на твою беду, однако, шэдоуморн притягивает только безусловное зло.

ты не можешь больше находиться рядом с людьми, становится слишком тяжело пропускать через себя их пороки. в добровольном изгнании есть смысл, если понимаешь, что на самом деле родной дом никогда не был тебе родным.

у леса секретов нет, и теперь твой дом среди тихих сосен и могучих кедров. лес всё понимает и принимает. здесь ты как свой. под изнеженным его покровом ты в безопасности.

или нет?

кибела было ей имя — великая матерь всех богов.

вы взяли её к себе ещё сироткой, взращивали подобно самому экзотическому цветку, берегли каждый локон. вы называли её матерью, прикладывая к светлой голове костяные гребни. та, что кровоточит и вынашивает. в моменты непослушания её тонкие от истощения запястья можно было преломить одним движением — но девочка никогда не перечила вашей воле.

кибела была твоей любимицей. совсем как родная кровь, в которой тебе отказали.

когда плод чрева необъятного обязал скорую кончину, ей было всего девятнадцать лет. она умирала на твоих руках, переживая мучения деторождения с улыбкой, уверенная в том, что её жертва будет абсолютной.

никто не заметил.

зверю голодно, он вьётся вокруг тебя ласковой тварью, выпрашивая кормёжку,
и ты поддаёшься, не ведая необычного нового чувства, поселившегося внутри.

по началу было даже здорово — он пробуждал в тебе смелость, которой раньше не было, и великую силу: не только носить тяжесть, но и принимать нелёгкие решения.
ты думал, что вы сможете найти общий язык.

но зверь жаден и ненасытен, а единственный язык, на котором он разговаривает — это язык погибели. остры его зубы и бездонен желудок, и сколько бы ты не ел, пресыщения так и не наступало. только голод, навязанный тебе зверем, возрастал.

с каждым неверно принятым решением, с каждой слабиной, которую даёшь пред безобразной личиной зверя, его влияние над тобой растёт. понемногу мирские радости перестают доставлять тебе удовольствие. на фоне зверского голода меркнет всё, и тебе начинает казаться, что было бы проще поддаться.

i can deal with pieces, i can deal with parts
but don't you give me everything
don't you go so far
“Нет”.

Одно единственное слово стоило мне жизни. Простой и правильной, понятной. Может быть, даже счастливой?

Но ты распорядился ей так, как счёл нужным: ты меня проклял.

Такого врагу не пожелаешь, а мы не были врагами. Просто узелки на нитях: то, что запуталось, легче разрубить. По справедливости.

Скажи мне, ты доволен?

ноунейм из бюро: мы пристроили сэма к тебе не для того, чтобы ты его трахнул
леонард: простите, это повторится
в этой истории их многое, что объединяет, помимо секса, с которого все началось. у них обоих есть тайны. они кровоточат черным густым ядом, чьи редкие капли, упав, непременно создавали бушующие волны посреди тихого океана успокоившейся жизни. они их бережно хранят, держа подле сердца, а всякий раз, как яд сочился, прижимали сильнее, отчего чернела их кровь. жизнь уже не жизнь без тайн и секретов.

с годами сильнее чернела их кровь, заполняя тела и душу непроглядною тьмой, о чем говорили глаза. они есть отражение души, и с невинною чистою - люди рождаются. из миллиардов многим удается сохранить ее яркое сияние, но они не в их числе. свет погряз во тьме, истлел давно. не погасли угольки, что по сей день горят, тая забытую надежду увидеть рассвет угасшей души.

мелкие отблески угольков во тьме в поистине редкие дни загорались светом новорождённой души. тогда все тайны вырывались наружу и не было яда. сие дни легко пересчитать на пальцах одной руки к сожалению.

впервые чернота отступила прочь в закат долгой холодной зимы. в дуновение теплых ветров чувствовалось присутствие долгожданной весны. начало новой жизни - это ли не возможность вспомнить давнее прошлое, ставшее тайною, хранившееся ближе прочих секретов к сердцу. поведать и забыть, и вернуть времени, надеясь исцелить старые раны.
когда вновь потревожили старые раны, весна расцветала пышный букетом. бутоны цветов ярко раскрывались, встречая наступившее лето. вместе с нею солнце рано вставало и подолгу оставалось на небосводе. дольше длился день, дольше шел рассказ, и если весна есть начало жизни, то лето - цветущая заря, и время ошибок для многих. за них люди платят своими слезами, своею кровью, но горе тем, кто пролил чужие. вспомнив, не забыть боль, что они причинили другим, что стала их, отчего короткие летние ночи стали бессонными.

с приходом осени мир сомна вновь открыл пред ними двери. в мире грез забывались печали - старые и новые, - но, проснувшись, найдя себя в чужой постели, они не смели забыть дни, когда вскрывали зажившие раны. осень еще не зима. цвета потихонечку гаснут, и в прошлые дни цветущая жизнь отдавала концы, заливая красным оставшиеся цветы. будто кровью. момент подходящий, чтобы наружу вышли первые жуткие тайны, из-за которых они начинают бояться себя.
страхи, что зовутся кошмары, тревожащие не только на яву, но и во снах, являются в густой темноте. когда день все короче, а ночи длиннее, тогда наступает зима. холодом она кусает, холодом людей заражает, и в самые темные ночи появляются монстры. не страшно ими стать лишь тем, кто давно живут с тьмой, и в самые темные длинные ночи они вспоминают кошмары, случившиеся с ними на яву, ставшие на веки частью их жизни.

он постоянно был твоей проблемой и головной болью, с ним вечно было что-то не так. какой-то непутевый пацан, который вечно кружился вокруг и требовал внимания. твой психотерапевт говорит, что он ищет в тебе фигуру матери, ждет заботы и тепла, недополученного в детстве, а ты недовольно хмыкаешь и говоришь, что не будешь с ним нянчиться.

просыпаешься среди ночи, едешь решать очередные вопросики. кажется, если однажды он привезет труп в багажнике, ты достанешь из сарая лопату и будешь в лесополосе выкапывать яму, пока он стоит на стреме. тебе греет душу, что в тебе наконец-то кто-то нуждается, что в тебе видят что-то особенное, что кто-то не может жить без твоей помощи. что про это говорит твой психотерапевт?

буквально одним днем он перестает быть похожим на себя. или нет, похож, но как будто теряется в пространстве и времени еще больше, чем обычно. ты замечаешь мелочи, но закрываешь на них глаза. большие провалы в поведении и памяти списываешь на очередные проблемы и непостоянство. открой, блин, глаза и посмотри в эти пустые глазницы, из который на тебя смотрит что-то чужое. плевать, пока в тебе все еще нуждаются, ты будешь дальше помогать.

ты все чаще и чаще задумываешь о том, что вас связывает. приходишь к выводу, что друг без друга не сможете существовать. пытаешься вдолбить это себе в голову незаметными установками, заглушаешь мысли, озвученные другими, оставляешь в голове только его голос и свой. вот только он уже все меньше говорит своими стандартными фразами. забывает как будто их общее прошлое или, наоборот, не может вспомнить?

ты приходишь ко мне во снах
сама же слышишь мой голос
мы живём будто в параллельных вселенных, в которых каждый из нас тихо сходит с ума

они сделали всё, чтобы мы не встретились [снова]
но никто из них даже не предполагал, что один их моих оболтусов разобьёт окно в твоём зале. и это [мы?] случится вновь

ты обручена [о б р е ч е н а], и отец так доволен твоим выбором. а ты так привыкла носить этот тяжёлый бриллиант на пальце, что уже и не помнишь, с чего всё началось. как вы познакомились? он будто бы всегда был рядом... помнишь улыбку и смех, но разве это его?

ты танцуешь каждый раз так, будто это твой последний выход. ты могла бы выступать на большой сцене, но учить детей - это же так благородно. тебе кажется, что ты этого хочешь. но кто такое решил, ты или они?

я играю в футбол с детьми. я никогда не включаю балет и отнекиваюсь, когда мне предлагают флаер с рекламой вашего шоу. но один из моих пацанов, оказывается, уже давно влюблён в одну из твоих девчонок.
я его... понимаю?